Первая мировая война в поэзии Леонида Леонова

Н.В. СОРОКИНА,
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
(г. Тамбов, Россия)

Леонид Максимович Леонов относится к художникам, в чьем творчестве нашли отражение все масштабные события сложного ХХ века. Будучи ровесником столетия (род. в 1899 г.), писатель стал свидетелем нескольких войн, революций, кардинальных изменений общественно-политического мирового устройства.

Свою писательскую деятельность Леонов начал в годы Первой мировой войны. Его первые, поэтические, опыты публиковались на страницах архангельской газеты «Северное утро», которую редактировал поэт-суриковец Максим Леонов (псевдоним Горемыка), отец Леонова.

Стихотворения 1910-х годов не вошли ни в одно собрание сочинений Л.М. Леонова. Причина тому – личное нежелание писателя публиковать ранние произведения. Слова писателя об уничтожении первых стихов приведены В.А. Ковалевым: «Спустя несколько лет все тетради со стихами я сжег»[1]. Неполная републикация леоновских стихотворений по материалам газет была осуществлена только в 1997 году[2].

Леонов-писатель реагировал на происходившие события в стране, хотя лично не принимал участия в войне. Но российская жизнь периода 1914 – 1918 годов насквозь была пронизана мыслями о войне, ощущениями потери прежних ориентиров. Даже формально, в визуальных образах Первая мировая война отразилась в сопроводительных документах судьбы Леонова. Дочь писателя, Н.Л. Леонова, заметила разницу в полученных отцом похвальных грамотах по результатам обучения в гимназии. Эти графические изменения были продиктованы военными событиями. В 1914 году награда представляла собой «огромный нарядный лист, где в многоцветном орнаменте размещены фотографии, посвященные празднованию 300-летия царского дома Романовых /…/ Грамота, выданная в 1915 году, украшена поскромнее – шла война, а грамота 1916 года – уже фотографиями солдат, под лозунгами «за веру, царя и отечество, «Все для войны, все для победы» и трогательной надписью внизу:

Прошу вас, добрые люди: согрейте
беженца духовно и телесно и
утешьте его сознанием, что
понятно вам безысходное
горе его»^[3].

Среди написанных Л.М. Леоновым стихотворений есть непосредственно посвященные Первой мировой войне. Одним из первых опубликованных стихотворений стало «Сергей убит…» (Северное утро. 1917. 22 февраля). В нем нет «ни пафоса, ни глобальных политических обобщений, ни явной авторской оценки событий»^[4]. В произведении главное – гибель одного человека, ставшая трагедией отдельной семьи.

Сергей убит. В запачканном конверте
Насмешливо звучат шаблонные слова;
Ненужные слова о героизме смерти,
И красная печать из штаба с цифрой два.

Усталый человек вчера пришел опять
И бросил ей письмо на треугольный столик,
И в темном уголке украдкой мальчик Коля
Сорвал, смеясь, сургучную печать.

Застыло сердце. Солнце не разбудит
Его весной. Ползут упрямо тени.
Все скомкалось. Склонилась на колени
И шепчет медленно и тихо: «Люди, люди!»

Луч света скользнул свободно и широко
И спрятался в углу, на корешках Гюго.
Сергей убит. Так просто и так жестоко.
Сергей убит, и больше ничего.

Это изображение восприятия войны отдельным человеком, обращение к его интимным чувствам. Троекратно повторенное предложение «Сергей убит» подчеркивает ужас происшедшего, невозможность разговора о чем-то другом. Стихотворение построено на антитезе. Печальное известие о гибели «насмешливо» передается «шаблонными, ненужными словами», закрепленными «красной печатью из штаба с цифрой два»; смех ребенка противопоставлен медленному и тихому шепоту матери: «Люди, люди!». Чувства матери переданы короткими предложениями: «Застыло сердце», «Все скомкалось», «Так просто и так жестоко». Словно сердцебиение близких людей, получивших известие, звучит рефреном «Сергей убит…» – всего два слова, вмещающие в себя так много и оставляющие после себя пустоту: «…и больше ничего».

Стихотворения «Родине», «Вавила», «Ужели?» относят к леоновским произведениям «народнического направления, <…>воспевающим Родину, святую Русь, народные подвиги и страдания, отражающим надежду на лучшие времена»[5].

Строки стихотворений «Ужели в грустный час войны…» (1915. 1 июля) и «Родине» («Как жалко родину в минуту испытанья...», 1915. 5 июля) представляют собой лирические раздумья о судьбе Родины. Опубликованные с разницей в 4 дня, они обращены к одной теме – военным реалиям России. В первом стихотворении риторические вопросы утверждают веру в достойный выход страны из войны, в мужество и силу русского воинства. Троекратное «ужели» не допускает сомнений в том, что Отечество все выдержит:

Ужели в грустный час войны
Страна не сдержит испытанья?
Ужель она оставит вновь
Врагов своих без наказанья?
Ужель какой-нибудь тевтон
Разбить сумеет великана?[6]

А стихотворение «Родине» можно поставить в один ряд с произведениями А. Блока, Ф. Сологуба, В. Брюсова аналогичной тематики. Леонов использует традиционные для патриотической лирики эпитеты «грозные герои-сыновья», «святая Русь», «стремленья славные». Патетический тон создают прямые обращения к воюющему Отечеству, полные сожаления, тревоги и страданий:

Как жалко родину в минуту испытанья,
Глядеть на скорбь ее и самому скорбеть…
Прости меня, о родина святая,
Что о тебе осмеливаюсь петь.
/…/
Ты не покинута в своих стремленьях славных.
Святая Русь! Ведь гордо, как всегда,
Восстали грозные спокойно-величавы
В защиту матери герои-сыновья.
И думай, веруя, – врага я не боюсь.
Ведь за тебя сражаются герои,
Гордись, Святая Русь…[7]

В военной лирике Леонова встречается и стилизация под фольклорные песенные жанры. Таким является стихотворение «У Вавилы Сын Гаврила…». Отец тяжело страдает у могилы «мешковатого, рыжеватого, холостого, малого бравого, и кудрявого, и простого»:

«А Вавила
У могилы
Все стоял.
И молился,
И крестился,
И рыдал…»^[8].

Не являясь прямым участником военных событий Первой мировой войны, Леонов постоянно обращается к событиям 1914 – 1918 годов. В последовавших за лирикой романах и рассказах война также изображается, но уже другими способами. «Война, – рассуждал Л. Леонов, – это беспорядок. Там всё беспорядок, а его всегда легко изображать и всегда легко произвести впечатление на читателя. В романе война должна занимать как можно меньше места, лучше ее показывать со стороны. Войну надо показывать как Стендаль, со стороны, – два, три эпизода…», «В изображении войны главное, что происходит в человеческом мозгу и сердце»[9].

В романах Леонова, содержание которых напрямую не связано с войной, отголоски событий присутствуют в описании тех лет. Война, так или иначе, коснулась героев романов «Барсуки», «Соть», «Русский лес»… И если не напрямую, то косвенно герои леоновских произведений оказались причастными к российской и мировой истории. Так, в «Русском лесе» участниками Первой мировой войны являются Иван Вихров, Демид Золотухин, оказавшийся в германском плену.

Историческое время на страницах романов представлено не столь ярко и выразительно, как в поэзии. В книгах не показаны ни батальные картины, ни героические сражения; нет и пространных рассуждений персонажей о пользе или вреде определенных политических решений, пламенных агитационных речей. Леоновские констатации происшедших в стране событий звучат как нечто само собой разумеющееся. За короткими, метафористическими фразами почти телеграфного стиля встают вехи истории: «Брали тогда и брили молоденьких, везли в самые погиблые места, где и земля-то сама, как воск, таяла и гнила стыдом. Тужились стороны, тужилось и Зарядье, посылая молодятину в пороховой чад…»; «С багровым лицом, с глазами, расширенными от ужаса и боли в ранах, Россия противостояла врагу. Все еще гудели поля, но уже железная сукровица смерти текла из незаживляемой раны…»[10] – так писатель говорит о Первой мировой войне, пряча смятение и страдания за многоточиями...

Поэзия начинающего Л. Леонова, запечатлевшая непосредственный эмоциональный отклик на события военных лет, и проза зрелого писателя, передавшая эхо великих событий, составили заметную страницу в художественной летописи мировой трагедии начала XX века.