Папулярнае |
Сражения Первой мировой войны в Беларуси. 1915-1917Вячеслав Васильевич БОНДАРЕНКО, На территорию современной Беларуси Первая мировая война пришла поздним летом 1915 года. Причиной тому было масштабное отступление русского Юго-Западного фронта, стоявшего на Украине. Его отход повлек за собой отход и Северо-Западного фронта, действовавшего в Польше. Постепенно сдвигаясь по карте восточнее, русские армии отошли из Польши в Беларусь. 3 августа на совещании Ставки Верховного Главнокомандующего в Волковыске было решено разделить Северо-Западный фронт на два – Северный со штабом в Пскове и Западный со штабом в Минске. Западный фронт возглавил опытный военачальник генерал от инфантерии М.В. Алексеев. Западный фронт получил следующие задачи: «1) Прочно удерживать в своих руках Гродно-Белостокский район и фронт от верхнего Нарева до Бреста включительно; 2) Прикрывать пути по правому берегу верхнего Буга к фронту Брест – Кобрин – Пинск – Лунинец». Кроме того, предписывалось «прочно удерживать крепость Брест и ее район». Разграничительная линия между Северным и Западным фронтами прошла по линии Августов, Августовский канал до селения Горчица и далее на селение Копциово, Лейпуны, Дубокланцы, Марцинканцы, Вороново, Сурвелишки, Лоск, Молодечно, Сенно и станцию Заболотники. Раздел фронтов должен был осуществиться 17 августа. Получив от Верховного Главнокомандующего эти распоряжения, генерал от инфантерии М.В.Алексеев отдал 4 августа директиву «для предварительных распоряжений». Согласно ей, в район Вильно перебрасывались Гвардейский, 2-й Сибирский и 2-й Кавказский корпуса и объявлялся состав фронта. В него входили 1-я, 2-я, 3-я и 4-я армии. Позицию для Западного фронта М.В. Алексеев предложил следующую: от Липска на Белосток, Бельск, Брест-Литовск; далее – западнее Немана: Гродно, Крынки, Гайновка, Каменец-Литовский, р. Лесна, Брест-Литовск, Ратно; Ораны, Гродно, р. Неман и Свислочь, Шергаево, Жабинка, Дивин, Пинск; Олькеники, Мосты, Ружаны, Ясельда. Эти распоряжения Алексеева были одобрены Верховным Главнокомандующим. Он отметил, что «не желает стеснять никакими указаниями» генерала и подчеркнул, что руководство всеми операциями обоих фронтов «должно всецело лежать на Вас». Непосредственные боевые действия на территории нынешней Республики Беларусь начались 12 августа 1915 г., когда германские и австро-венгерские войска предприняли попытку захвата Брест-Литовской крепости. Германцы подошли к крепости с северо-запада, австро-венгры – с юго-запада. Орудия западных фортов начали обстрел неприятеля, немцы начали отвечать. Вскоре началась бомбежка крепости с самолетов; кроме бомб, они сбрасывали также листовки, в которых заранее сообщалась дата падения Бреста – 14 августа. Между тем команда подрывников под командованием штабс-капитана Еремеева под вражеским огнем готовила к взрыву капониры фортов первой линии Тереспольского отдела. Утром 12 августа австрийцы пошли в атаку, решив эффектно ворваться в крепость на глазах у союзников. Сохранилось следующее свидетельство очевидца: «Австрийцами, которых посылали вперед, чтобы атаковать передовые оборонительные сооружения укрепления, защищавшего вход в Брест-Литовск, номинально командовали их собственные офицеры, в действительности это были немцы… Ранним утром… они начали отчаянный штурм фортов, которые простирались от деревни Высоко-Литовск, где стоял роскошный замок графини Потоцкой, до самого города Бреста. В течение целого дня они сражались без перерыва, и тысячи человек погибли в траншеях, которые приходилось брать штыковой атакой. Русские отошли к Бугу, защищая свои позиции сантиметр за сантиметром». Это описание неточно – так, никаких фортов у деревни Высоко-Литовск не существовало, да и порыв австрийских пехотинцев достаточно быстро был укрощен внезапными взрывами фугасов, заложенных русскими минерами у форта «К». Последовавшая затем контратака полков 81-й пехотной дивизии не оставила австрийцам ни шанса на удачу. Однако расквартированные в крепости части оказали ожесточенное сопротивление, в результате чего бои за крепость растянулись на весь день. В ночь с 12 на 13 августа гарнизон крепости по приказу командования взорвал укрепления и покинул крепость. Чуть раньше был на 80 процентов уничтожен сам город Брест-Литовск. В ночь на 13 августа М.В. Алексеев распорядился начать общий отход на линию Неман, Гродно, Кузница, Городок, Рудня, Шерешево, Кобрин. Отход должен быть исполнен в два или три перехода по ближайшему распоряжению командующих армиями. К 22-му предполагалось левый фланг сдвинуть еще на линию Гродно, Мосты, Ружаны, р. Ясельда; пока этот район предписывалось удерживать, так как там были в разгаре окопные работы. Но уже 16 августа германцы огромными силами обрушились на все корпуса 3-й армии, кроме левофлангового. В результате был оставлен город Пинск. Некоторые части были сбиты с позиций, и командующий армией Леш попросил разрешения в ночь на 17 августа отойти на линию Пружаны, Муховлок, Большие Болота. Изменили положение также 2-я и 4-я армии – они оставили линию Немана и отошли на линию Мстибово, Новый Двор, Пружаны. 1-й армии предписывалось три дня удерживать линию Гродно, Индура: нужно было закончить инженерные работы в Гродно. На основании вышеперечисленных сведений может возникнуть мысль, что весь этот бесконечный отход совершался русскими армиями в спешке, чуть ли не в панике. К таким же выводам, как мы помним, пришел и управляющий военным министерством А.А. Поливанов. Однако еще раз повторимся – все перемещения наших вооруженных сил были санкционированы вышестоящим начальством. «Мы отступали на заранее подготовленные инженерным ведомством позиции, иногда даже укрепленные колючей проволокой, – вспоминал генерал-майор Д.И. Ромейко-Гурко, летом-осенью 1915 г. начальник штаба 14-го армейского корпуса 3-й армии. – Когда немцы подходили к такой позиции, они разворачивались и производили усиленную разведку, обыкновенно на другой день. На следующий день они обычно открывали по нам артиллерийский огонь, а на третий энергично атаковали. Мы же отступали на следующую, заранее укрепленную позицию. Рядом с нами шел 3-й Сибирский корпус. Он действовал более энергично, задерживая немцев иногда более суток. Так продолжалось около 10 суток. Стреляли мы мало, так как в снарядах и патронах был большой недостаток». 20 августа 1915 г. главкома Западного фронта М.В. Алексеева сменил в должности генерал от инфантерии А.Е. Эверт (М.В. Алексеев занял при этом пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего). В то же время германские военачальники строили планы относительно дальнейшего развития кампании 1915-го в Беларуси. Единодушия по поводу того, как именно нужно воевать дальше, у верхушки германской армии в то время не было. Начальник Генерального штаба, генерал пехоты Эрих фон Фалькенхайн, к примеру, считал, что после вытеснения русских из Польши крупных операций предпринимать не стоит. Он писал: «Еще 9 августа имелась, казалось, прочная надежда, что удастся помешать прорваться к востоку большим русским силам, стесненным в пространстве Нарев, Висла, Вепрж, Влодава, и уничтожить их... Но скоро, однако, выяснилось, что от этого придется отказаться... Противнику, очевидно, удалось своевременно извлечь свои главные силы из опасного для него района. В этом ему помогла сохранившаяся у него оперативная свобода в пространстве к северо-западу и северу от Брест-Литовска». Тем самым Фалькенхайн фактически признавал, что битву за Польшу германская армия не выиграла – русские выровняли фронт и, следовательно, развивать наступление смысла нет. Генералы Пауль фон Гинденбург и Эрих Людендорф были категорически не согласны с такой точкой зрения. Они считали, что нужно немедленно развивать наступления вглубь российской территории, ибо спасение Германии – только в скорейшем выведении из войны России. Окончательное решение оставалось за Верховным Главнокомандующим – императором Вильгельмом II. Он занял сторону Гинденбурга и Людендорфа и приказал им провести в Беларуси наступательную операцию. Основной удар предполагалось нанести от Вильно на Минск, а вспомогательный – от Ковно на Двинск и от верхнего течения Немана – на Лиду и Барановичи. 24 августа в войсках германской 10-й армии был зачитан приказ по германскому Восточному фронту: «10-я армия переходит в наступление своим левым крылом с 27 августа. Генерал Гарнье с 1-й и 9-й кавалерийскими дивизиями, а также с 3-й, что переводится из Неманской армии, энергично действует с того же числа от района Вилькомира в полосе Кукуцишки – Уцяны. Армии стараться возможно все усиливать свое наступающее левое крыло» Так началась Виленская операция 1915 года – попытка германских войск прорвать русский фронт и, сея панику в тылах, захватить город Молодечно. В то время Молодечно был важнейшим железнодорожным узлом, кроме того, именно на этом городе были замкнуты линии секретной военной и правительственной связи. Захвати немцы Молодечно – и в управлении русскими фронтами начался бы хаос, который привел бы к катастрофе. Задача захвата Молодечно была поставлена мобильной кавалерийской группе генерала О. фон Гарнье в составе четырех дивизий. Однако главком Западного фронта А.Е. Эверт вовремя разгадал замысел противника и бросил наперерез ему только что созданную 2-ю армию под командованием генерала В.В. Смирнова. Созданная «с миру по нитке», сильно потрепанная в арьергардных боях, 2-я армия сумела, тем не менее, не только задержать продвижение врага вглубь Беларуси, но и отбросить его. В середине сентября 1915 г. русские войска освободили захваченные противником города Сморгонь и Вилейка. К октябрю 1915 г. наступательный порыв немецких войск окончательно выдохся – линия фронта начала застывать на рубеже Поставы – Сморгонь – Крево – Барановичи – Пинск. Обе стороны начали зарываться в землю, возводить мощные линии обороны. Таким образом, Виленское сражение 1915 г. было фактически проиграно Германией, которая не выполнила ни одну из поставленных перед собой целей – не вывела Россию из войны и не разгромила ее вооруженные силы. 11 февраля 1916 г. в могилевской Ставке состоялось совещание, посвященное дальнейшим действиям Западного фронта. В связи с тяжелым положением, сложившимся на французском фронте, у стен крепости Верден, было решено оказать союзникам помощь и начать наступление в районе озера Нарочь. Главком Западного фронта А.Е. Эверт указал на невыгодность погодных условий, на неготовность его войск к операции, но его доводы не были услышаны. В итоге Нарочскую операцию было поручено провести генералу от инфантерии А.Ф. Рагозе, уроженцу Витебска, выпускнику Полоцкого кадетского корпуса. Он был временно назначен командующим 2-й армией. Директива Ставки, переданная в войска 3 марта, ставила следующие задачи: «Государь Император повелел: 1. Армиям перейти в наступление для нанесения энергичного удара германским войскам, действующим против Северного и правофланговых армий Западного фронтов. 2. Общая цель действий при настоящей операции – достижение линии Митава – Бауск – Вилькомир – Вильна – Делятичи. 3. Ближайшая цель действий – овладеть и прочно утвердиться на линии река Лауце – озеро Саукен – Окнисты – Ново-Александровск – Дукшты – Давгелишки – Свенцяны – Михалишки – Гервяты. 4. Главные удары направить: Северному фронту из Якобштадтского района в общем направлении на Поневеж; Западному фронту войсками 2-й армии – в общем направлении на Свенцяны – Вилькомир. 5. Независимо от сего, Северный фронт атакует частями 12-й армии от Пулькарна и м. Икскюля в общем направлении Бауск – Шенберг; Западный фронт, сообразуясь с развитием операции на главном направлении, наносит удар в направлении Вильны. 6. В интересах нанесения удара решительного и сильного, Северному фронту оставить в районе Валка – Вольмара лишь строго необходимые силы для охраны побережья севернее Риги, если оставление там войск признается нужным. 7. Удар должен быть решительным и произведен с полной энергией и напряжением, оказывая взаимное содействие во фронтах и армиях. 8. Левофланговые армии Западного фронта и Юго-западный фронт удерживают перед собой силы противника, а в случае его ослабления – решительно атакуют. 9. Начало наступления назначается на пятое марта, Северному фронту предоставляется начать шестого числа. 10. Необходимо широко использовать конницу для внесения возможно большего расстройства в организацию тыла противника после прорыва, хотя бы в течение первых двух-трех дней. Особенно желателен набег в направлении Муравьево – Шавли. 11. Гвардейскому отряду продолжать сосредоточение в указанном ему районе, откуда он будет направлен для развития операции сообразно обстановке. 12. Штабам фронтов озаботиться приближением укомплектований для пополнения потерь в период операции». Таким образом, в ходе операции Русская Императорская армия должна была решительным ударом вышибить противника с белорусских земель и развить наступление в Литве и Латвии с выходом к Митаве (ныне – латвийский город Елгава), Бауску (ныне Бауска), Вилькомиру (ныне литовский город Укмерге) и Вильно (Вильнюсу). Однако стратегическая цель у операции, которая впоследствии получит названия Нарочской, была другой: помешать германцам обрушиться всеми силами на Францию. Русский Западный фронт должен был спасти Верден и Париж… Задача, стоявшая перед Западным фронтом, была весьма нелегкой. С октября 1915-го линия фронта, разделившая Белоруссию надвое, успела затвердеть. Германцы подходили к укреплению своих позиций весьма основательно. Как правило, они отрывали несколько линий окопов, составлявших укрепленную полосу до полутора километров в глубину. Через 15-20 шагов – закрытые траверсы, щелеобразные, треугольные и прямоугольные бойницы. Во многих окопах устраивались трапециевидные бойницы для минометов и пулеметов. В 30 шагах позади окопов делались землянки, каждая на 9 человек, далее в 100-150 шагах возводилась вторая линия окопов. Первая линия прикрывалась проволочными заграждениями в одну, а местами – в две полосы, прикрытые спереди и сзади рогатками. Первая полоса была выдвинута на 50-60 шагов от окопов, вторая обычно проходила близ самого бруствера. Первая линия обыкновенно в две рогатки, высотой 2 аршина, шириной 5-6 шагов. Вторая – колья в 5-6 рядов, местами 10-11. Лощины и рвы, как правило, были завалены срубленными деревьями. Южнее, в районе Сморгонь – Крево, германцы возвели множество бетонных ДОТов (они отлично сохранились по сей день), но в полосе наступления 2-й армии их не было. На всем протяжении фронта русским войскам противостояла 10-я германская армия генерала пехоты Германа фон Эйхгорна – та самая 10-я армия, которая осенью 1915-го рвалась вглубь России. Словно сама судьба сводила русскую 2-ю и германскую 10-ю армии. Правда, силы их в марте 1916-го были несопоставимыми. Немецкие 31-я, 42-я, 115-я пехотные, 75-я резервная, 10-я ландверная дивизии, 9-я ландверная бригада, 3-я, 9-я и Баварская кавалерийские дивизии вместе взятые составляли 282 214 штыков (против 355 989 русских) и 8200 сабель (против 16 943 русских). Более-менее сравнимым было лишь количество артиллерии – 576 легких германских орудий против 605 русских и 144 тяжелых германских орудия против 282 русских. На протяжении двух недель 2-я армия героически «ломала» германскую оборону на Нарочи. Офицеры и солдаты, проваливаясь по колено в талую воду, шли в убийственные лобовые атаки на колючую проволоку и германские пулеметы… Но прорвать немецкий фронт так и не удалось. В результате Нарочской операции Западного фронта, продолжавшейся с 5 по 17 (а фактически – по 18) марта 1916 г., русскими войсками было захвачено 1200 пленных, 15 пулеметов, несколько сотен винтовок и 10 квадратных километров территории противника. Но эти трофеи никоим образом не были сопоставимы с потерями. Той же территории на правом фланге потеряли 70 квадратных километров. А потери в живой силе просто ужасали. В группе Плешкова было убито и ранено 582 офицера и 47 896 нижних чинов, в группе Балуева – соответственно 423 и 28 672, в группе Сирелиуса – 13 и 859. Всего 1018 офицеров и 77 427 нижних чинов убитыми и ранеными!.. Из этого колоссального числа 12 тысяч человек было обморожено и замерзло и 5 тысяч погибло на германских проволочных заграждениях. Автор «Истории Русской армии» А.А. Керсновский оценивает потери при Нарочи в 20 тысяч убитых, 65 тысяч раненых и 5 тысяч пропавших без вести. Немцы оценили потери русских в 110 тысяч человек. Однако эту цифру стоит подвергнуть сомнению, так как свои потери германцы занизили и определили в 20 тысяч. Вероятнее всего, что германская сторона в Нарочской операции потеряла около 30-40 тысяч убитыми и ранеными. Долгие годы Нарочская операция 1916 г., «Нарочская Голгофа», как ее назвал А.А. Керсновский, оставалась одним из самых «неупоминаемых» сражений Великой войны. Причины этого лежат на поверхности. Никто не любит вспоминать действия, которые не привели ни к каким результатам. А кроме того, уже через два года мученики Нарочи из героев превратились в военных преступников, защищавших «прогнивший царский режим», и славить их мужество отныне никому и в голову не приходило… Но терновый венец Нарочи, который снискали русские полки в марте 1916 г., заслуживает, по меньшей мере, почтения и памяти. Доблесть наших воинов, которые, проваливаясь по колено в талую воду, шли на германскую колючую проволоку, достойна восхищения, и это в голос отмечали все немецкие военачальники, начиная с Гинденбурга и Фалькенхайна. Кроме того, заслуживает уважения сама попытка Западного фронта прорвать укрепленную полосу противника, тем самым показав германцам, что они расположились в Белоруссии отнюдь не навечно. Нарочское сражение стало первой наступательной операцией Русской Императорской армии после Великого отступления 1915 г. Ее опыт использовал А.А. Брусилов при разработке планов Луцкого сражения – знаменитого Брусиловского прорыва. Советские военные историки любили приводить Нарочскую операцию в качестве примера того, как «бездарное и преступное военное руководство царской России» напрасно загубило 78 тысяч жизней за 10 квадратных километров. Да, потери, понесенные под Нарочью, были огромными. Но прорыв глубоко эшелонированной обороны противника во все времена стоил любой армии больших жертв. К примеру, за четыре месяца битвы на Сомме, начавшейся 1 июля 1916 г., британские и французские войска продвинулись на 13 километров, потеряв при этом 794 тысячи человек убитыми и ранеными. И заметьте, что-то не видно книг и статей, посвященных бездарным и преступным английским и французским военачальникам. Кроме того, согласно военной теории начала XX cтолетия, при таких наступательных операциях «нормой» были потери 1:4. Потери же сторон под Нарочью составляют пропорцию 1:2. Т.е. в теории немцы должны были понести куда меньшие утраты в живой силе. А главное – стратегическая цель Нарочской операции была достигнута. Оценив ситуацию в районе Нарочи как критическую, немцы были вынуждены спешно перебросить в район боевых действий четыре свежих дивизии (две из Восточной Пруссии и две из Бельгии), которые должны были действовать против Вердена. Ни одна германская часть не была снята с русского фронта. Более того, с 9 по 16 марта натиск немцев на крепость Верден существенно ослаб. Эхо Нарочи долетело до Франции… После неудачи на Нарочи главком Западного фронта А.Е. Эверт совсем пал духом. И страшно расстроился, когда 1 апреля 1916 г. на совещании в Ставке услышал, что его фронту снова предстоит играть роль «тарана». На этот раз удар предстояло наносить из района Молодечно на Ошмяны и Вильно. Северному фронту поручался вспомогательный удар от Двинска на Свенцяны. Сил у Эверта было более чем достаточно. На июнь 1916 года в состав Западного фронта входили: 2-я армия (генерал от инфантерии В.В. Смирнов) в составе 27-го (генерал от инфантерии Д.В. Баланин), 34-го (генерал от инфантерии В.П. Шатилов), 15-го (генерал от инфантерии Ф.И. фон Торклус), 37-го (генерал от инфантерии Н.А. Третьяков) и 1-го Сибирского (генерал от кавалерии М.М. Плешков) армейских корпусов. В резерве был 5-й армейский корпус (генерал от инфантерии П.С. Балуев). Армия базировалась в районе Нарочи. 4-я армия (генерал от инфантерии А.Ф. Рагоза) в составе 20-го (генерал от инфантерии А.И. Иевреинов), 24-го (генерал от инфантерии А.А. Цуриков), 35-го (генерал-лейтенант П.А. Парчевский), 3-го Сибирского (генерал-лейтенант В.О. Трофимов) и 2-го Кавказского (генерал от артиллерии С.Б. Мехмандаров) армейских корпусов. Армия базировалась под Сморгонью. 10-я армия (генерал от инфантерии Е.А. Радкевич) в составе 38-го (генерал-лейтенант В.В. Артемьев), 44-го (генерал-лейтенант Н.А. Бржозовский), 3-го Кавказского (генерал от артиллерии В.А. Ирманов), 1-го Туркестанского (генерал от кавалерии С.М. Шейдеман) армейских корпусов и 7-го кавалерийского корпуса (генерал от кавалерии князь Г.А. Туманов). Армия базировалась в районе Крево. 3-я армия (генерал от инфантерии Л.В. Леш) в составе 9-го (генерал от инфантерии А.М. Драгомиров), 25-го (генерал от инфантерии Ю.Н. Данилов), 31-го (генерал от артиллерии П.И. Мищенко) армейских корпусов, Гренадерского корпуса (генерал-лейтенант Д.П. Парский) и 6-го кавалерийского корпуса (генерал-лейтенант А.А. Павлов). Армия базировалась в районе Барановичи; 10 июня ее управление и 31-й корпус были переданы в состав Юго-Западного фронта. В резерве фронта стоял 23-й армейский корпус (генерал от инфантерии А.В. Сычевский). Кроме того, в Белоруссии размещались резервы Ставки Верховного Главнокомандования – 1-й и 2-й Гвардейские, 4-й Сибирский армейский и 1-й Гвардейский кавалерийский корпуса. Однако главнокомандующий Западным фронтом все еще не мог преодолеть развившуюся в нем после Нарочи боязнь решительного наступления. Незадолго до 18 мая он неожиданно связался со Ставкой и попросил отсрочки, мотивируя это неготовностью фронта в инженерном отношении. 27 мая Ставка разрешила отложить наступление до 4 июня, однако поставила условие – левый фланг фронта должен был освободить Пинск и накопить силы для дальнейшего удара на Кобрин. Трудно сказать, какими соображениями А.Е. Эверт руководствовался, когда выделял для наступления один единственный корпус – Гренадерский под командованием генерал-лейтенанта Д.П. Парского. Возможно, заведомой неудачей он хотел показать Ставке, что наступательные задачи нужно решать южнее. Так или иначе, ни командарм Л.В. Леш, ни комкор не рискнули опротестовать приказ главкозапа. Общее направление удара гренадеры должны были направить на Столовичи – деревню, расположенную в четырех километрах восточнее Барановичей (сейчас этот участок находится близ автомобильной трассы Москва – Брест). Русским 1-й и 2-й гренадерским дивизиям (26 тысяч штыков, 125 орудий) противостояли 11-й, 19-й и 51-й ландверный полки 22-й пехотной бригады 4-й ландверной дивизии (9 тысяч штыков, 60 орудий). Обе стороны занимали укрепленные позиции по холмистым берегам реки Щары. Передовые окопы противника находились в 2 километрах друг от друга. Но Столовичский бой закончился полной неудачей. Цвет русских гренадерских полков лег в белорусскую землю, не сумев прорвать сильно укрепленную полосу обороны германцев. А самое главное, Столовичский бой встревожил противника и фактически раскрыл ему карты русских. Если до 31 мая немцы ожидали наступления Западного фронта на Ошмяны и Вильно (об этом гласили сообщения разведки), то теперь стало понятно, что главный удар Эверт нанесет на Барановичи. Это было куда более опасно для немцев: если атака Ошмян и Вильно неизбежно вылилась бы в локальную операцию, то решение А.Е. Эверта бить на Барановичи в случае успеха открыло бы русским дорогу на Брест-Литовск, а с юга Западному фронту в таком случае помогли бы победоносные войска Брусилова. Впрочем, решение окончательно отказаться от Виленского направления Эверт принял только 2 июня. Он сообщил в Ставку, что погода на фронте резко изменилась – из-за дождей и тумана артподготовка и подвоз боеприпасов затруднены, а район Полесья стал практически непроходимым. Поэтому Эверт отверг идею удара на Пинск (а заодно и на Вильно), и предложил сосредоточить усилия на Барановичском направлении. Для этого из-под Молодечно предполагалось перебросить под Барановичи 2-3 корпуса. М.В.Алексеев ответил согласием, и 3 июня появилась директива Ставки, гласившая: «Хотя войска Запфронта и готовы к удару, но ввиду крайне тяжелой работы войск при чрезвычайно сильно укрепленном фронте неприятельских позиций и лобовых ударах, обещающих лишь медленное и с большим трудом развитие операции, – Запфронту атаковать не на Виленском, а на Барановичском направлении. Атака откладывается на 18 дней с соблюдением полнейшей скрытноси подготовки». В тот же день А.Е. Эверт издал следующий приказ: «Атаку 4-й и 10-й армий на Виленском направлении отменить. Атаки Гренадерского корпуса под Барановичами и 31-го армейского корпуса под Пинском отложить до распоряжения. Всем корпусам 4-й армии, ныне занимающим фронт, перейти в состав 10-й армии. Управление 4-й армии перебросить в Несвиж. С 24.00. 21.6. – образовать новую 4-ю армию в составе: 25-го армейского, Гренадерского, 35-го армейского, 9-го армейского корпусов, 11-й Сибирской стрелковой дивизии, 2-й Туркестанской казачьей дивизии и Уральской казачьей дивизии на фронте Делятичи – оз. Выгоновское. Армии спешно готовить исходные плацдармы для атаки. Расположенной правее ее 10-й армии в новом составе продолжать пристрелку батарей и работы для привлечения внимания противника. Левее, 3-й армии основательно подготовить к 19.6. удар под Пинском, дабы взять его во что бы то ни стало, согласуя действия с Юго-Западным фронтом». В десятых числах июня на Западном фронте согласно приказу А.Е. Эверта от 3 июня началось формирование новой 4-й армии – фактически ударной наступательной группы наподобие той, в которую была превращена 2-я армия накануне Нарочи. Невеселое сравнение напрашивалось еще и потому, что руководить операцией снова был назначен уже знакомый нам генерал от инфантерии А.Ф. Рагоза, имя которого прочно связывалось в армии с нарочской неудачей. Но Эверт по-прежнему доверял Рагозе, более того, высоко его ценил еще с июньских боев 1914 г. под Таневом – иначе бы доверил вести решительное наступление другому военачальнику. А.Ф. Рагоза не был согласен с главкомом фронта. Проявляя тем самым полную полководческую близорукость, он считал, что после трехмесячной подготовки к броску на Ошмяны и Вильно резко менять планы и наступать на Барановичи не стоит. Учитывая хорошее отношение к нему главкозапа, А.Ф.Рагоза мог бы и возразить А.Е. Эверту, однако принципиальности не проявил и перечить начальству не стал, а действовал по принципу «Поручили – выполним, хоть и без особого желания». Если в марте Рагоза возглавлял «чужую» армию, то сейчас – «свою», но при этом «чужой» для генерала стала задача, которую перед ним поставили. Барановичская операция 1916 г. продолжалась с 20 по 27 июня. За неделю непрерывных боев Русская Императорская армия потеряла до 46 тысяч человек убитыми, 60 тысяч человек ранеными и 5 тысяч пленными (по данным А.А. Керсновского). Автор книги «Барановичи. 1916 г.» В.И. Оберюхтин приводит несколько иные цифры: 30 тысяч убитых, 47 тысяч раненых, 2 тысячи пленных. Немцы, как обычно, оценили свои потери весьма скромно – 56 офицеров и 1100 солдат убитыми, 124 офицера и 5150 солдат ранеными, 1020 человек без вести пропавшими. Точное количество потерь у австро-венгров неизвестно, но, по данным А.А. Керсновского, оно составило не менее 7500 человек. По данным В.И. Оберюхтина, потери противника – 8 тысяч убитых, 13 тысяч раненых, 4 тысячи пленных. Дальнейшие бои фактически были навязаны русской армии противником и формально не могут считаться частью Барановичской операции, однако неразрывно связаны с ней. Только 17 июля 1916 г. на фронте окончательно наступило затишье. Согласно оценке В.И. Оберюхтина, общие потери русской стороны под Барановичами составили 120 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, из них 50 тысяч убитыми; потери австро-венгров и германцев – 40 тысяч человек, из них 20 тысяч убитыми. 30 июля в состав Западного фронта были переданы Особая и 3-я армия. 3 августа А.Е. Эверт назначил их наступление на 15 августа, однако затем перенес его дату на 22 и 24 августа. Утром 22 августа 1916 г. на фронте началась артподготовка, однако начавшийся сильный дождь спутал все планы командования – Эверт отменил наступление, т.к. распутица сделала его заведомо неудачным. Только 27 августа 3-й и 26-й армейский корпуса 3-й армии провели локальное наступление на Черевищенском плацдарме, окончившееся неудачей. В начале сентября 1916 г. на Западном фронте наступила оперативная пауза… …Германские военные историки склонны писать о Барановичской (вариант: Скробово-Городищенской) операции июня-июля 1916 г. как о блестящем, принципиально важном для хода всей Великой войны оборонительном сражении, которое с минимальными затратами для своей стороны провел Р. фон Войрш. Русские военные историки ничего о Барановичах написать не успели – на носу был 1917-й, после которого серьезный вдумчивый анализ в военной теории надолго был сменен «классовым подходом». В целом Барановичи заслужили дурную славу «продолжения Нарочи», своего рода летнего варианта мартовской неудачи, самого кровавого и бессмысленного сражения Первой мировой. Чтобы преуменьшить значение этой операции, ее задним числом записали в «отвлекающие», второстепенные – дескать, брусиловский Юго-Западный фронт оказался молодцом, все лавры – ему, а про позор Западного фронта попросту нет повода вспоминать. Еще и еще раз убеждаешься в печальной истине: не любят у нас проигранные сражения, память о которых к тому же не сулит никаких политических дивидендов в современном мире. Стараются делать вид, что их попросту не было. Но в том-то и дело, что сражение под Барановичами проиграно не было. Да и вообще, какая операция может считаться проигранной?.. Та, в которой одна из сторон потерпела сокрушительное поражение, отдала противнику стратегически важную территорию, потеряла большую часть живой силы и техники, позорно сдалась в плен без сопротивления. В этом плане ни Барановичи, ни более ранняя Нарочь не могут считаться проигранными сражениями. По их результатам Русская Императорская армия пусть и понесла крупные потери, но отнюдь не была разгромлена. Это были достойные попытки прорвать сильно укрепленную полосу противника, изгнать врага с родной земли и, главное, выполнить союзнический долг – помочь пришедшим в беду Франции и Италии. И там, и здесь русские войска имели тактический успех – под Нарочью были освобождены Поставы, под Барановичами – Фердинандов Нос и Скробово. И там, и здесь были взяты пленные и трофеи, а некоторые части противника полностью уничтожены. Как и Нарочь, Барановичи стали одним из примеров несгибаемого духа и мужества русской армии. Это был вынужден признать даже противник, отмечавший, что все атаки русских отличались поразительной храбростью и презрением к смерти. Неслучайно по итогам операции множество офицеров стали кавалерами ордена Святого Георгия и Георгиевского оружия, а нижние чины – Георгиевских крестов. И не имеет значения, в какой операции – успешной или неуспешной – они участвовали. Храбрость, самоотверженность и мужество всегда вызывают восхищение, где бы они ни были проявлены. Последняя крупная операция Западного фронта – Кревская – была предпринята в июне 1917 г., уже в совершенно других политических обстоятельствах – после февральского переворота и падения монархии власть в стране перешла к Временному правительству, армия была «демократизирована» (в каждой части создавался комитет, который мог отменить приказ командира). План этой операции был точной калькой неосуществленного наступления лета 1916-го в направлении Ошмяны, Вильно. Основной удар при этом должна была наносить 10-я армия. Однако по мере политизации армии становилось понятно, что наступление может потерпеть неудачу уже не по причине несокрушимой оборонительной линии противника или нехватки тяжелых снарядов, а из-за состояния собственных войск. О том, что творилось в армии, красноречиво вспоминал А.И. Деникин: «Смотрел войска в строю. Видел части, правда, как исключение, сохранившие почти нормальный, дореволюционный вид как по внешним формам, так и по внутреннему строю — в корпусе сурового и непреклонно отстаивавшего старую дисциплину Довбор-Мусницкого; видел большинство частей, — хотя и сохранивших подобие строя и некоторое послушание, но во внутренней жизни своей подобных разворошенному муравейнику: после смотра, обходя ряды и беседуя с солдатами, я был буквально подавлен новым для меня настроением, охватившим их: бесконечными жалобами, подозрительностью, недоверием, обидами на всех и на все: на отдельного начальника и корпусного командира, на чечевицу и на долгое стояние на фронте, на соседний полк, и на Временное правительство, за его непримиримое отношение к немцам. Видел, наконец, и такие сцены, которые не забуду до конца своих дней... В одном из корпусов приказал показать мне худшую часть. Повезли в 703 Сурамский полк. Мы подъехали к огромной толпе безоружных людей, стоявших, сидевших, бродивших на поляне, за деревней. Одетые в рваное тряпье (одежда была продана и пропита), босые, обросшие, нечесанные, немытые, — они, казалось, дошли до последней степени физического огрубения. Встретил меня начальник дивизии (генерал-майор Э.Г. Катлубай. – Авт.) с трясущейся нижней губой и командир полка с лицом приговоренного к смерти. Никто не скомандовал "смирно", никто из солдат не встал; ближайшие ряды пододвинулись к автомобилям. Первым движением моим было выругать полк и повернуть назад. Но это могли счесть за трусость. И я вошел в толпу. Пробыл в толпе около часу. Боже мой, что сделалось с людьми, с разумной Божьей тварью, с русским пахарем... Одержимые или бесноватые, с помутневшим разумом, с упрямой, лишенной всякой логики и здравого смысла речью, с истерическими криками, изрыгающие хулу и тяжелые, гнусные ругательства. Мы все говорили, нам отвечали — со злобой и тупым упорством. Помню, что во мне, мало-помалу, возмущенное чувство старого солдата уходило куда-то на задний план, и становилось только бесконечно жаль этих грязных, темных русских людей, которым слишком мало было дано и мало поэтому с них взыщется… Из Сурамского полка я поехал, по настойчивому приглашению особой делегации, на корпусный съезд того же 2-го Кавказского корпуса. Там собрались выборные люди, и поэтому разговоры их были рассудительнее, стремления реальнее: в разных группах делегатов, среди которых замешалась свита, шла беседа о том, что здесь вот главнокомандующий, командующий, корпусный, штабы и все начальство; хорошо бы прикончить их тут же всех разом, вот и конец наступлению...» Понятно, что вести подобных «воинов» в наступление было смерти подобно. Поэтому наступление Западного фронта постоянно откладывалось – на конец апреля, затем на 15 июня, 22 июня, 3 июля и, наконец, 9 июля 1917 г. Состав сил Западного фронта к началу наступления сильно переменился. Теперь в него входили следующие соединения: 2-я армия (командующий с 8 апреля 1917 г. – генерал-лейтенант А.А. Веселовский): 9-й (генерал-лейтенант П.Д. Шрейдер), 50-й (генерал-лейтенант Б.А. Дзичканец), 3-й Сибирский (генерал-лейтенант А.Е. Редько, затем В.Ф. Джунковский), Гренадерский (генерал-лейтенант Д.П. Парский) корпуса. 3-я армия (командующий с 3 апреля 1917 г. – генерал-лейтенант М.Ф.Квецинский): 10-й (генерал от инфантерии Н.А. Данилов), 15-й (генерал-лейтенант И.З. Одишелидзе), 20-й (генерал-лейтенант А.Я. Ельшин), 25-й (генерал-лейтенант В.В. Болотов) армейские корпуса. 10-я армия (командующий с 9 апреля 1917 г. – генерал-лейтенант Н.М.Киселевский): 3-й (генерал-лейтенант Д.Н. Надежный), 38-й (генерал-лейтенант И.Р. Довбор-Мусницкий), 1-й Сибирский (генерал-лейтенант Е.А.Искрицкий), 2-й Кавказский (генерал-лейтенант Г.И. Чоглоков) армейские корпуса. 9 июня главком фронта провел совещание с командующими армий и сделал по его итогам следующие выводы: «3-я армия. Армейский комитет по составу удовлетворительный… Дивизионные комитеты настроены хорошо и являются помощниками начальников дивизий… По настроению впереди других стоит артиллерия; наступление ею приветствуется. В пехоте настроение более пестрое. Лучше других 20-й корпус… Несколько слабее пехота 15-го корпуса. Еще слабее 35-й корпус… 10-я армия… Лучше других настроена артиллерия. Наиболее крепким следует считать 1-й Сибирский корпус… 2-й Кавказский корпус особенно болезненно переживает переход от старого режима к новому и, по оценке командующего армией, 2-я Кавказская гренадерская, 51-я и 134-я дивизии по своему настроению небоеспособны… 38-й армейский корпус настроен спокойнее… Численность армии продолжает заметно уменьшаться. Общее отношение солдат 10-й армии к наступлению скорее отрицательное… 2-я армия. Армейский комитет малоинтеллигентный, несамостоятельный, слепо идет за фронтовым комитетом, даже и в его крайних проявлениях… Настроение вполне хорошее в артиллерии, в пехоте пестрое, но вообще гораздо худшее, чем в других армиях… Дезертирство с фронта почти прекратилось. Братание наблюдается редко, одиночными людьми. Укомплектования поступают на фронт так скверно, что некомплект угрожающе прогрессирует». Верховный Главнокомандующий А.А. Брусилов наложил на доклад красноречивую резолюцию: «При таком настроении стоит ли подготовлять тут удар?» И, тем не менее, «подготовляли». Чтобы понять, в какой обстановке готовилось наступление, достаточно упомянуть, что 8 июня съезд фронтовых комитетов высказался против проведения операции, 18 июня – за и 20 июня – снова против. Попутно свое мнение высказывали также другие комитеты, например, Минский совет рабочих и солдатских депутатов (постановил не наступать), дивизионные (в 169-й дивизии – постановил считать наступление изменой революции) и т. п. Работа по подготовке операции фактически легла на плечи офицеров, которые должны были одновременно заниматься своими прямыми служебными обязанностями и буквально упрашивать солдат идти в наступление… Сейчас это воспринимается как бредовый сон, но, увы, это были будни русской революционной армии – «армии свободной России», как любили ее тогда называть. 1 июля 1917 г. в Молодечно был издан приказ по 10-й армии. Он гласил: «1. Части 10-й и 12-й армий противника занимают укрепленную позицию по линии оз. Нароч, д. Ново-Спасское, местечек Крево, Геверишки, Делятичи, Барановичи. 2. На армии Западного фронта возложена задача нанести противнику удар в общем направлении на Вильно. 10-й армии приказано нанести главный удар, атакуя противника на фронте Гавеновичи, Геверишки, имея первоначальной целью овладение линией Солы, Жуйраны, Ошмяны, Граужишки. 2-й и 3-й армиям приказано всеми средствами содействовать наступлению 10-й армии и по мере развития успеха перейти в наступление в общем направлении на Вильно и Слоним. 3. Во исполнение поставленной задачи командующий 10-й армией решил нанести противнику главный удар на участке Сутковского и Новоспасского лесов с дальнейшим развитием главного удара в направлении на лес, что между деревнями Глинная и Базары. 4. Ближайшей задачей командарм поставил выйти тремя ударными корпусами (2-му Кавказскому, 1-му Сибирскому и 38-му) на линию р. Оксна, деревни Глинная, Асаны, западная опушка Богушднского леса, Попелевичи, Чухны. Для дальнейшего наступления с целью овладения линией Солы, Жуйраны, Граужишки указания предполагалось дать дополнительно. 5. Корпусам — задачи: а) Кавказскому — атаковать участок Гавеновичи, Новоспасское с целью овладеть массивом с Сутковским лесом и развития в дальнейшем действий для закрепления на линии р. Оксна до Глинная; б) 1-му Сибирскому — атаковать участок от Новоспасское до северной окраины Крево с целью овладения Новоспасским и Богушинским лесами и группой лесов к западу от первого и к северу от второго и закрепления на линии Глинная, Асаны (включительно); в) 38-му — атаковать участок Крево, Чухны (включительно) с целью захвата Кревского массива и леса к западу от него и закрепления на линии Асаны (исключительно), Попелевичи (включительно); г) 3-му — оборонять участок от Геверишки включительно до высоты в 1 1/2 верстах юго-восточнее деревни Бор включительно, содействуя наступлению 38-го корпуса, сосредоточив артиллерийский огонь по батареям противника, группирующимся в районах деревень Вишневка, Ордаши, Куты, и имея корпусный резерв (три полка 73-й пехотной дивизии) на правом берегу р.Березины. В дальнейшем корпус должен принять участие в общем наступлении на линию Солы, Ошмяны, Граужишки». Для прорыва мощной линии обороны противника на участке главного удара было сосредоточено огромное количество артиллерии: 788 орудий, из которых 356 крупнокалиберных. Наиболее насыщен артиллерией был 38-й армейский корпус. Все орудия, за исключением 12-дюймовых гаубиц, имели полные боекомплекты. Корректировку стрельбы должны были осуществлять 15-й, 35-й корпусные и 11-й армейский воздухоплавательные, Гренадерский, 1-й Сибирский и 34-й корпусной авиационные отряды. Стоит упомянуть, что специальные части русской армии – артиллерия, авиация, бронеотрядники, инженерные войска – были значительно меньше затронуты революционным разложением, чем пехота, и потому на них вполне можно было положиться. Операция началась мощной артподготовкой, которая длилась с 6 по 9 июля 1917 г. Ее результаты, без сомнения, были самыми блестящими за всю историю Западного фронта. Проволочные заграждения противника местами были уничтожены полностью, окопы 1-й, а частью 2-й и 3-й линий просто перестали существовать. Блиндажи и пулеметные гнезда были разрушены; железобетонные бункеры почти не пострадали, но входы в них были плотно завалены обломками бревен и землей. Но сама Кревская операция, уложившаяся в один день – 9 июля, окончилась полным провалом. Из 14 русских дивизий, готовившихся к атаке, пошли в наступление 7, из них полностью боеспособными оказались 4. Солдаты попросту не желали выполнять приказы офицеров, массово уходили в тыл, шли на «самострелы» – что угодно, лишь бы не воевать. И все-таки эта операция была во многом блестящей. Некоторые русские части проявили 9 июля подлинный героизм и самоотверженность. Ярче всех показала себя 51-я пехотная дивизия, чьи 202-й Горийский, 204-й Ардагано-Михайловский и три роты 203-го Сухумского полков продемонстрировали, чего стоит штыковой удар русских войск. С редким мужеством и презрением к смерти сражались русские офицеры. Подвиги многих из них уже граничили с мученичеством и были возможны только в угарной атмосфере 1917-го. Например, в 38-м корпусе описан такой случай: «Тщетно офицеры, следовавшие впереди, пытались поднять людей. Тогда 15 офицеров с небольшой кучкой солдат двинулись одни вперед. Судьба их неизвестна – они не вернулись». Блестящий подвиг совершил подполковник Сергей Иванович Янчин, собравший отряд из 44 офицеров и 200 верных долгу солдат и пошедший с этим отрядом в атаку. Никто из храбрецов из нее не вернулся. Ну а самое главное – нельзя не отметить тот факт, что одна из целей Кревской операции была достигнута. Мы имеем в виду то, что войскам 10-й армии впервые за всю историю позиционной войны на Западном фронте удалось частично уничтожить и прорвать сильно укрепленную полосу обороны противника в районе Крево. Из горьких уроков Нарочи и Барановичей наконец-то были извлечены правильные выводы… Осенью 1917 г. боевые действия на фронте стали замирать (последние крупные бои были отмечены 26 и 31 октября) и после большевистского переворота окончательно стихли. В середине ноября войска сами начали заключать с противником перемирия на местном уровне. Первым, 10 ноября, предложил перемирие противнику штаб Гренадерского корпуса 2-й армии. Но заключили перемирие первыми 55-я и 69-я пехотные дивизии – в 22.00. 13 ноября стрельба прекратилась в районе деревни Новоселки. На другой день, в полдень 14 ноября, начали переговоры с немцами Гренадерский корпус и 67-я пехотная дивизия. В тот же день, 14 ноября, последовал приказ большевистского главнокомандующего Западным фронтом В.В. Каменщикова – заключать перемирия на местах самим. Так что переговоры Гренадерского корпуса и 67-й пехотной дивизии неожиданно получили официальную основу. 67-я дивизия перестала вести боевые действия в тот же день, Гренадерский корпус – в полдень 16 ноября (на 30-верстном участке Барановичи, Горбачи, Полонечко). 15 ноября начал переговоры с немцами, а 19-го «воткнул штыки в землю» на участке северный берег озера Нарочь – местечко Петруши 15-й армейский корпус. Вечером 17 ноября 1917 г. комитеты 2-й и 10-й армий остановили боевые действия на своих армейских участках и обратились к германскому командованию с официальным предложением начать переговоры о перемирии. Тем не менее, еще несколько дней на фронте заключались «частные» перемирия корпусного, дивизионного и полкового уровней. 18 ноября прекратились боевые действия на участке 7-й Туркестанской стрелковой дивизии, 19 ноября – 3-го армейского корпуса. «Частные» перемирия заключались как долгосрочные, на три месяца, так и на две недели (с 15 по 30 ноября – на участке 515-го пехотного Пинежского полка, от Телехан до деревни Валище). Многие части обязывались содействовать заключению перемирий на боевых участках соседних подразделений. Иногда инициатива перемирий исходила от немцев. Ну а 23 ноября последовало уже «общее», фронтовое перемирие. Оно было заключено фронтовым ВРК в местечке Солы. Оно вступало в силу с полудня 23 ноября 1917-го и действовало по полдень 24 января 1918 г. или «до заключения общего перемирия на всем русско-германском фронте, если таковое последует ранее означенного срока» (что и случилось). На всем Западном фронте от Видз до Припяти немедленно прекращались все боевые действия всеми видами оружия и средств массового поражения, минные и саперные работы, воздушные полеты над расположением противника и в 10-верстной полосе от передовой линии своих окопов, действия разведчиков. Стороны обязались не производить подготовительных работ к наступлению и не перебрасывать крупные силы с одного фронта на другой. Особенно «хорош» был пункт о проволочных заграждениях: переход солдат за свою проволоку не разрешался, но к тем, кто это делал, никаких штрафных санкций не применялось. Формально перемирие, подписанное в Солах, действовало недолго – около двух недель, с 23 ноября до 14.00 4 декабря 1917 г., когда вступило в силу подписанное 2 декабря в Скоках под Брест-Литовском 28-дневное перемирие по всему русско-германскому фронту от Балтики до Дуная. Ну а последние боевые столкновения с противником на территории Беларуси были отмечены уже в феврале-марте 1918 г. Тогда германская армия, нарушив перемирие, перешла в наступление по всему фронту. 20 февраля немцы вступили в Полоцк, 21-го – в Минск, Режицу и Двинск, 24-го – в Калинковичи, 25-го – в Борисов, 27-го – в Жлобин, 28-го – в Рогачёв и Речицу, 1 марта – в Гомель, 3 марта – в Оршу, 5 марта – в Могилёв. Из крупных белорусских центров неоккупированным остался только Витебск. В ходе февральско-мартовского наступления 1918 г. германская армия практически без потерь, малыми силами захватила 23 белорусских уезда из 35, за две недели осуществив то, к чему противники России безуспешно стремились больше двух лет… Разрозненные и потерявшие боеспособность остатки старой русской армии и крохотные отряды новорожденной Красной Армии смогли оказать лишь символическое сопротивление захватчикам. Тем не менее, бои с германцами произошли на подступах к Минску, Толочину, Калинковичам, Жлобину, Речице, Витебску, Гомелю, Ветке. Бои за Оршу продолжались несколько дней, причем, по свидетельству коменданта Орши И.Ф. Скуратовича, немцам так и не удалось полностью захватить железнодорожный узел: они контролировали товарную станцию, а Орша-Пассажирская оставалась в руках красных. Последние бои произошли 6-7 марта 1918 г., когда 2-й Гомельский красногвардейский отряд очистил от германцев только что занятый ими Добруш и отбил потерянный 3 марта бронепоезд. Формально война для большевистской России закончилась 3 марта 1918 г. с заключением позорного Брестского мира. 5 марта была ликвидирована должность Верховного Главнокомандующего, а 16 марта – и сама Ставка. Штаб Западного фронта был захвачен германцами в Минске 21 февраля, только небольшая его часть во главе с главкозапом А.Ф. Мясниковым за два дня до этого успела эвакуироваться в Смоленск. 24 марта из Смоленска штаб переместился в Тамбов, где 12 апреля его управление было расформировано. |
